Видимость

2017





1.

Ее разбудили.

Жар, сухость. Нагревшееся стекло. За стеклом – слепящая область, наслоение белых пятен.

К ней обращались – сидящие рядом что-то ей повторяли, указывали вперед, повторяли и снова указывали. Ожидание в лицах всех остальных.

– Что такое? Простите, я не понимаю.

Ей говорили, повторяя одно и то же – неизвестное слово или несколько слов, жест, жест.
Она обернулась к окну. Автобус стоял, но не в городе – отдаленное поле, холмы, пустошь. Дребезжание воздуха вдалеке.

Сидящие рядом снова тронули за плечо, указали вперед. В самом конце, перегнувшись, кто-то, должно быть водитель, тоже махал рукой.

Она встала, протиснулась, сделала шаг к водителю, но прервала движение по общему шуму. Обернулась. Ей протягивали ее сумку.

– Почему… Мы же еще не приехали.

Все продолжали указывать, говорить.

Взяв сумку, она осторожно прошла до двери. Водитель заговорил.

– Простите, – сказала она, – Я не понимаю.

Водитель, продолжая, указывал наружу, за дверь.

– Но мы же не в городе, вот, у меня есть билет.

Она достала из сумки маленький зеленый талон с цифрами и печатью. Водитель несколько раз кивнул и, протянув руку, указал на что-то с одной стороны билета. Сокращения, буквы, номер. Затем указал наружу, где с другой стороны дороги стояла бетонная остановка.

– Но… Билет был прямо до города.

Водитель продолжал говорить, указывать на билет, остановку, затем опять на билет.

– Я не понимаю, разве… Разве этот автобус не едет в город?

Позади нее продолжали слышаться голоса, люди указывали куда-то назад, и затем туда же, на остановку. Престарелая женщина на сидении рядом потянула за ее сумку и начала что-то говорить вместе со всеми. Водитель снова указывал на билет.

Она переводила глаза со всех, на женщину, на водителя, и обратно.

– Но… Как я…

Водитель, терпеливо и медленнее, еще раз повторил что-то, показал на билет, остановку, билет, и завел мотор. Автобус задрожал, металлический руль в белой резиновой окантовке сильно заколотило.

Она не могла говорить. Водитель жестом начал указывать чтобы она выходила — жест, выталкивающий,с места большую воздушную массу. Оглядываясь то туда, то обратно, она неуверенно сошла на ступеньку ниже, затем двинулась было обратно, но все снова разом заговорили, еще громче, чем прежде, и ее ступни опустились на теплую дорожную пыль. Дверь закрылась, автобус двинулся, и уехал.

Солнце сильно слепило. Звук насекомых, прозрачная желтизна. Неощутимый ветер.

Она подошла к остановке и скрылась в тени. Неожиданный запах сырости, паутина. Расписания не было – голый бетон, никогда не крашенный, прутья. Внизу на земле – два квадрата, где раньше была скамейка.

С той стороны дороги было видно только холмы с редкими высохшими деревьями, кусок поля. Ничего, похожего на дома.

Она обошла остановку. С другой стороны все то же. В стороне, далеко друг от друга, шли мелкие белые столбики.

Вернувшись в тень, она присела внизу, опершись о стену, и стала ждать.

 

2.

Тень. Незаметность движения. Интервалы.

Солнце еще не садилось – но оно уже было не с той стороны, что раньше. В тени начинало становиться прохладно, и она уже час находилась с другой стороны остановки, где свет, падая под углом, продолжал греть бетонную стену.

За все это время по дороге не проехало ни машины. Не было слышно ни голоса, никто не прошел пешком.

Она поднялась, вышла, обошла остановку, еще раз. Высохшая трава колебалась под мелким ветром. Редкие, подсвеченные оранжевым колоски.

С обеих сторон дорога шла прямо, почти не петляя, скрываясь из вида в той точке, где видимость прерывалась цепочкой высоких холмов. Расстояние было трудно измерить – может быть пять часов, может семь. Может быть десять. Сказать было невозможно.

Пусто. Не нагревающиеся плиты. Темные точки бетонной поверхности там, где плохо залитый раствор оставил пузырчатые пустоты.

Поросль у подножия. Вытоптанная почва. Когда-то это место использовалось чуть больше.

Она продолжала неторопливо ходить из одной стороны в другую. Шаг, шаг, поворот. Место – широкое, ровное – плотно держало внутри. Вытесняло все остальное.

Высохшие цветки на концах высохших стеблей. Пыль среди щебня. Смотреть уже было не на что.

Она оглянулась вокруг и остановилась.

Было все еще очень светло, но достаточно далеко в стороне, не по пути с дорогой, можно было увидеть что-то похожее на источник – если не света, то может быть отражения? – которого раньше не было.

Время шло. Источник не двигался, не прерывался. Мелкий, но яркий. Вокруг – никаких ориентиров.

Дорога к нему занимала бы долгую пустошь — пара деревьев, низины, возможно ручей. Далеко. Можно было бы ждать заката, надеяться, что появятся и другие – окна, фары – но скорое наступление темноты могло бы существенно осложнить путь.

Или так, или — ждать до утра.

Она обернулась по сторонам. На дороге, насколько хватало видимости, ничего не было. Пустота – собственная, уверенная, знающая широкую прочность своих границ. Ничего больше не предлагающая. Прямая.

Подобрав сумку с земли, она двинулась в сторону точки.

 

3.

Темнота, холод.

Солнце зашло может быть час или два назад. Тонкая облачная плёнка успела затянуть небо, и рассеянный лунный свет придавал окружающему ландшафту плоский, чуть-чуть синеватый оттенок.

Она продолжала идти. Дорога казалась нетрудной, ровной — мелкие кустарники, глина. Ступать приходилось иногда почти что вслепую, но светлые пятна неровностей почвы всегда подсказывали, что даже в тёмных участках не может быть глубоко.

И всё же, она оступалась. Ноги — уставшие — двигались иногда плохо, нечётко, с неявными дугами между шагами.

Точка продолжала стоять впереди. Неподвижно, но в то же время не приближаясь. Других огней, даже незначительных, не было — как не было видно и общего ореола со стороны города, где бы он ни был.

Тихо. Присутствие насекомых, особенно четкое после заката, уже успело сойти на нет. Редкое движение воздуха по траве.

Сухая, бедная почва.

Было странно — почти ничего не видеть. Знать направление. Нижняя половина — зернистая, почти однотонная масса, в которой всё определялось только способностью отражать свет. Выше — воздух, насколько его хватает.

Она не отдыхала, не останавливалась. Не столько из спешки, или из страха, что точка может в какой-то момент исчезнуть — эта возможность присутствовала всё время — но даже неровный и сбивчивый, шаг задавал ритм, которого хотелось держаться.

Звук подошвы по ровной глине, звук подошвы о камень. Звук о мелкий кустарник.

Только раз или два ей пришлось спуститься чуть ниже, потерять окружающее из виду — в русла, по-видимому, ручьёв. Тоже пустые. Спуск, осторожный подъем вслепую.

Когда она только сошла с дороги, они успела запомнить впереди по пути только несколько отдалённых деревьев. Группами — кажется, несколько ближе. Несколько дальше. Точнее было бы трудно сказать.

Одну из них она успела пройти почти сразу после захода солнца. Вторую — намного позже.

Все остальное – казалось почти одинаковым. Тусклые отражения, отсутствия света, крупные и маленькие комки на пути. Взгляд вниз, наработанная привычка, куда ставить ногу. Взгляд вверх – иногда – когда впереди все чисто.

Поступь. Дыхание.

Точка — всё ещё впереди.

 

4.

Темный очерченный силуэт небольшого одноэтажного дома.

Тихо. Свет — исчез ненамного раньше.

Стоя поодаль, и не заходя за ограду из белых коротких столбов со сброшенной вниз проволокой, она долгое время смотрела вокруг.

Прутья. Кустарник. Абсолютное недвижение.

Здесь никого, и не только сейчас. Травы успели обжить неширокий двор.

Она двинулась ближе, прошла ограду. Дом не вызывал интереса. Небо рассеялось, лунный свет — делал пространство чуть-чуть острее.

Она обошла все кругом, ещё раз. Место отсутствий. Сбоку оттуда, откуда она пришла, был небольшой, сильно вытоптанный участок — травы едва выбивалась из-под запыленного мелкого щебня.

Пусто. Идти никуда не хотелось. Холод за время дороги как будто спал, хотя просто стоять было всё еще непривычно.

Медленно, просто — она вышла в заросшую область, дальше за дом, где трава была выше, гуще, почти по пояс. Точки высоких стеблей – скрывали, касались ее ладоней. Небо над воздухом. Угол подсвеченной крыши. Шорох колосьев и пара шагов вперёд.

Там, впереди — было тонкое ровное дерево и прямой столб — две стоящие друг против друга, направленные вверх строчки. Дальше, за ними — еле заметные линии двух холмов.

Стоя, молча – она смотрела на них. Полускрывшись в траве, тихо, не двигаясь, не отрываясь, вынув ладони и мягко придерживаясь за локти.

Всё продолжалось. Место вокруг. Ночь. Ветер, почти незаметный, движение стеблей.

Стоя, молча, она смотрела.